Театр в тюрьме

Вторник, 22 Сентября 2009 г. 15:39 + в цитатник

Женьке — тридцать семь, выглядит на все шестьдесят. Срок у него небольшой, семейные разборки, кого-то Женька побил и получил срок. Совершенно горьковский персонаж, из «На дне». Говорит, что любит Чехова и Салтыкова-Щедрина.

Новеллу «Бабочка» в спектакле играют второй, вслед за Бабелем. Главный герой очень хочет встретиться с Богом, чтобы поговорить. Бог приходит к нему на свидание три раза и три раза его не узнают. Пьеса смешная, гротесковая, зрители много смеются. Есть только один момент, когда в зале повисает звенящая тишина. Герой сидит на скамейке, а сзади к нему, хромая, подходит нищий старик в лохмотьях, с палкой в руке, и просит дать ему что-нибудь поесть. Это Бог, которого герой снова не узнает. Женька так говорит это своё: «Родненький, не найдется ли у тебя чего-нибудь покушать...», что ...дыхание перехватывает.

Дауэр потом скажет, что в первый раз ему было так легко работать в тюрьме, это были его лучшие актеры за всю режиссерскую карьеру. Они слушали его, как отца родного, выполняли все его требования старательно, а некоторые, кажется, уже сейчас готовы для профессиональной сцены.

Режиссер Кирилл Серебренников познакомился с Алексом Дауэром в Лондоне, в разговоре узнал, что у его британского коллеги особая специализация — он работает в тюрьмах. На счету Алекса около пятидесяти поставленных спектаклей с участием заключенных. У Кирилла сразу появилась идея поставить такой спектакль у нас.

Театральный фестиваль «Территория» в этом году проходит в Перми, поэтому решили поискать подходящую для работы колонию в тех местах. Опущу подробности превращения идеи в готовый проект, но к середине лета ГУФСИН дало добро, помогли администрация Президента и пермский губернатор. Посоветовались и с местными правозащитниками, которые занимаются колониями в Пермском крае. Те посоветовали ИК №29. Тамошнее начальство, поняв, что от него хотят, загорелось идеей и сказало «всё, больше никуда не обращайтесь, все сделаем, поможем». Кирилл потом сам ходил по колонии и агитировал зеков принять участие в театральной постановке. На него поначалу смотрели, как на сумасшедшего. Никто не верил — британский режиссер сможет поставить в российской тюрьме спектакль за две недели? Сказки...

По отрядам разослали весточку: в клубе будут ставить спектакль, требуются желающие поучаствовать. Сидельцы поначалу засомневались, но потом народ пошел на кастинг и работа началась.

Спектакль решили сделать из трех частей: инсценировки рассказа Исаака Бабеля «Мой первый гусь», пьесы Альберта Сатрутдинова (одного из осужденных в ИК №29) «Бабочка» и чеховского «Налима». Сценографией занимался художник-постановщик Всеволод Аверкиев. Параллельно Серебренников начал снимать документальный фильм о проекте, а фотокор AP Сергей Пономарев вел фотолетопись работы над спектаклем.

Вместе с самодеятельными актерами в спектакль пригласили телеведущую Татьяну Арно. Она сыграла роль девушки в "Бабочке" и читала текст за сценой в инсценировке «Налима».

В «Бабочке» девушка просит помощи у главного героя, а тот отказывает, в очередной раз не понимая, что перед ним явился Бог, теперь в таком обличии. На последнем спектакле, когда в зале были только осужденные, отказ был встречен свистом и смехом — зеки не поняли, как можно отказаться пойти с такой девушкой, как Таня Арно.

Перед спектаклем:

Было очень интересно посмотреть на режиссерскую кухню. К тому моменту, когда я приехал, Алекс уже знал всех ребят по именам и было ощущение, что он не просто ставит театральную постановку, а работает с ними в качестве психолога, лечит их души своим отношением к ним, своей потрясающей интеллигентностью в общении, умением разрешать трудные ситуации с юмором и очень тактично. Мужики не сразу поняли его отношение к ним, но когда разобрались, приняли Дауэра за авторитета и слушались его беспрекословно.

Автор «Бабочки» Альберт Сатрутдинов несет гуся, который принимает участие в постановке по Бабелю. В «Бабочке» Альберт тоже занят, катает по сцене детскую коляску, коротко комментируя действие пьесы.

Альберт возвращался из Гоа, в Шереметьево у него в рюкзаке нашли забытый шарик гашиша. Получил три года, половину уже отсидел.

За Таней Арно мужики ходили по пятам. Вот Михаил, музыкант спектакля, берет у нее автограф. Таня — молодец, успела сфотографировать всех ребят на свой айфон, на следующий день пришла с пачкой фотографий, часа два сидела, подписывала их.

Чеховский «Налим» завершал постановку. Эта группа репетировала больше всех, даже у себя в отряде, на «локалке». Получилось замечательно.

До спектакля — часа полтора. Актеры обедают. На столе лежит чья-то радиопетличка.

Последний разговор перед началом спектакля. Скоро приедут зрители «с воли».

В зал актеры заходят по одному, привычно заложив руки за спину. Их пересчитали по карточкам, больше они со сцены не выйдут, будут в гримерке до и после начала представления.

В пока пустом зале сидит Кирилл Серебренников.

Последний прогон «Бабочки». Николай во сне разговаривает с Богом, тот обещает придти к нему на следующий день.

В зале собрался самый искушенный и придирчивый зритель — студенты театральных училищ и ВУЗов.

Здесь не нужно просить зрителей выключить мобильные телефоны. Их у них просто нет — вход в зону с мобильными запрещен.

Режиссер занял свое место в первом ряду и действие началось.

Эпизод из «Конармии» Бабеля. В отряд приходит студент-очкарик, его встречают неприветливо.

У актера, играющего студента, срок десять лет.

А это уже потом, после занавеса. Крики «браво», аплодисменты минут на десять, эмоции через край.

Никто такой бурной реакции зрителей, конечно, не ожидал. Когда уже публика стала потихоньку двигаться к выходу, Михаил не выдержал, заиграл на своем синтезаторе и запел песню про атамана. Зрители остановились, стали хлопать в ладоши. Актеров на сцене прорвало и они истово стали танцевать там, выкидывая невозможные коленца.

Потом телевизионщики стали брать интервью у режиссера, у актеров. Ребят по одному вызывали из гримерной и ставили перед камерами. Остальные толпились у двери, напряженно вслушиваясь в происходящее у сцены — ну как там, что про нас говорят?

Когда все «вольные» ушли, актеров выпустили во дворик. Они, уже переодевшись и ставшие неузнаваемо одинаковыми в своей униформе, нервно курили одну сигарету за другой. Назавтра один из них скажет Алексу, что ему впервые за несколько лет в зоне захотелось на волю, уйти вместе со зрителями, невозможно было возвращаться назад, в отряд.

Мы уходили из зоны последними. Актеры стояли за закрытыми воротами, провожали нас молча.

P.S. И еще пара слов, необходимых здесь. Я знаю, они не ангелы, они преступили закон и несут заслуженное наказание. Но есть одна очень важная вещь — обществу, нам с вами, важно, чтобы они, когда отсидят свое, сюда больше не вернулись. Такой театр, такая работа с ними — шанс для всех нас. Шанс, что эти люди, выйдя на свободу, изменятся, не сломаются в жестоких условиях тюрьмы, станут другими. Подумайте над этим.